Жил да был царь Сименон с женой и малюткой сыном. Жили втроём, были счастливы и думали навсегда.
Но беда приходит нежданно-негаданно, как гроза. Будто молния в дом врывается, всё круша и сжигая на пути.
Заболела у Сименона жена, скоропостижно скончалась, оставив несчастному крошку — сына по имени Тимур.
Долго царь горевал, но в одиночестве несчастье вдвое горше, решил он жениться ещё раз.
Прослышал царь, что в соседнем государстве тоже овдовела королева, поехал свататься.
Выслушала его королева, говорит:
— Убей своего сына, тогда за тебя замуж выйду и другого сына тебе подарю! Я хочу, чтобы мой сын стал наследником!
— Тебя только хищницей можно назвать, только хищник способен напасть на детёныша, чтобы утолить свой голод! – возмутился царь и уехал.
Через некоторое время ему доложили, что есть ещё одна овдовевшая королева, у неё дочь, а если женщина свою дочь любит, то материнское сердце и любое другое дитя примет.
Поженились Злоя и Сименон, зажили вроде счастливо.
Но хитрая Злоя во дворце Сименона живёт, свою дочь больше жизни любит, а царевича возненавидела, да так сильно, что мысль её одна гложет: «Как избавиться от мальчика? Но так, чтобы в злодействе никто не заподозрил».
И вдруг однажды приходит нищенка, просит:
— Отдай мне то, что больше всего ненавидишь!
Обрадовалась Злоя и отдала царевича, а сама к Сименону побежала, руки заламывает, за сердце хватается, рыдает:
— Твой сын покинул дворец, ушёл с какой-то нищенкой! А я ему ласки и тепла дарила больше, чем родной дочери! Он неблагодарным предателем оказался!
Рассердился царь, в погоню послал. Поискали их, поискали, даже собак по следу пустили, но царевича и след простыл. Так ни с чем и вернулись.
Погоревал царь, погоревал, да так и остался жить с женой и падчерицей.
А женщина, что царевича забрала, была волшебницей. Слома, зная тайные мысли королевы, решила спасти Тимура.
С той поры много времени пролетело. Вырос Тимур, стал добрым молодцем.
И вот однажды говорит Слома царевичу:
— Твоя названая сестра стала красавицей, женихи около неё как пчёлы вьются, решили её родители замуж выдать. Мать-королева придумала такие состязания, чтобы молодые люди убивали друг друга обязательно. Кто последним в живых останется, тот будет её мужем. Ты в царский дворец поезжай, но участия в соревнованиях не принимай, в сторонке сиди и молча за королевой наблюдай. Я тебе сундук золота да корзину, полную самоцветов, дам, ты королеве сокровища покажи, но ничего не давай. Состязания закончатся, домой возвращайся!
Тимур всё сделал, как наречённая матушка велела. Сидит в сторонке, на состязания посматривает, за королевой наблюдает.
И тут подсаживается к нему королева, спрашивает:
— Ты почему в состязаниях не участвуешь?! Принцесса не нравится? Или просто трус?
— За царство, которое мне по праву принадлежит, я могу в честном бою сразиться, если ему враг угрожает! А за царскую падчерицу пусть дураки умирают, если у них других целей нет! А я ни в чём неповинных людей убивать не стану!
— Ах, нахал! Царскую дочь не отвоевал, а царство своим называешь! Такого бесстыдства я отродясь не видывала!
Закончились состязания, Тимур домой собирается.
Злится королева, что самый богатый и роскошный жених на их дочь не обращает внимания, подарками не одаривает. И решила Злоя сокровищами овладеть любым способом.
Подходит к царевичу, заискивающе улыбается:
— Ты, верно, не так богат, невесте ничего не подарил, сокровища с собой забираешь и сам уезжаешь! А может, это и не настоящее всё, а подделка!
— Я так богат, что всё твоё царство-государство могу под своими сокровищами похоронить! Но трон и государство, которое мне принадлежит, я покупать не стану!
От таких слов Злоя самообладание потеряла, ногами затопала, слугам приказала:
— Этого самозванца к удаву!
Делать нечего, не могут слуги королеву ослушаться, на то и приставлены, чтобы её капризы да приказы исполнять.
Бросили молодца к удаву в клетку, а Злоя сокровища забрала, к царю пришла:
— Этот юноша, самый богатый, очень щедрым оказался, все сокровища нам отдал, сам домой уехал, ещё привезти обещал!
А у царя сердце забеспокоилось, неведомой силой к молодцу потянуло, спрашивает у разлюбезной жёнушки:
— А ты не знаешь, какого он царства или королевства сын?
Злоя небрежно отмахнулась:
— Знать не знаю, ведать не ведаю, только сдаётся мне, не королевич и не царевич он, а разбойник какой-то! Подумай и сам рассуди, в каком — таком царстве-государстве столько богатств и сокровищ отыщется?
Как только царевич в клетке у удава оказался, тот на него набросился, могучим телом обвил, задушить хотел….
Молодец сопротивлялся, силу змеиную одолеть не мог. Почувствовав, что его жизни конец приходит, отчаянно воскликнул:
— Нет защиты у дитя человеческого, родители бросают, кому не лень обижают, унижают, и закон не охраняет, а напротив, умерщвляет. Будто мы не граждане своей земли, а пришедшие неизвестно откуда!..
От таких слов удав оторопел, обмяк, отпустил Тимура и удивлённо спросил:
— Разве люди своих детей бросают? Да ещё и на сиротскую долю обрекают? В зверином царстве такого безобразия не ведают и такого срама не творят! – и тяжело, тяжело вздохнув, уполз в дальний угол, в клубок свернулся, разочарованно и раздражённо зашипел:
— С виду вроде бы разумен,
Дал Бог речь и люд болтает.
Так мудрёно и красиво,
Покумекав, рассуждает.
А делами-то безумный,
Хоть в словах и утопает,
От бездушия, жестокости,
Деток сиротит, бросает!
Жизнь земную и небесную
В хаос, в беспредел ввергает,
Всё живое и цветущее
На погибель он ввергает.
Вышел царевич из клетки и к мачехе направился, а та увидела молодца и на весь дворец истерично закричала:
— Помогите! Помогите, убивают! – слуги сбежались, а она притворилась, будто в обморок упала. Весь двор всполошился, стараются её в чувства привести. А царица, будто и правда очнулась, грудь свою царапает, платье рвёт и уже не кричит, а визжит: — Этот негодяй меня ограбить пытался, оружием угрожал! Казнить его! Казнить!
Конечно, слуги снова на Тимура набросились, руки скрутили, а царевич им говорит:
— Разве вы своих детей судите и наказываете за то, что они в родной дом возвращаются, с вами хотят жить, тепло сердечное родителям дарить?!
Заподозрив что-то неладное, слуги от Тимура отступили, тут уж в самом деле царица в обморок упала.
Взял царевич мачеху на руки, к отцу отправился:
— Отец, я тебе злодейство принёс, суди его!
Как услышал царь, что его молодец отцом назвал, вздрогнул и зарыдал:
— Неужели правда, что я наконец-то своего сына нашёл?
Царица сразу в чувства пришла и только что-то хотела сказать, как вдруг в окно соловей влетел, на подоконник сел, защёлкал, засвистал и запел:
— На родную сторонку прилетел голубочек.
Цесаревич–наследник, мой любимый сыночек!
Только мачеха — злыдня его хочет убить,
Но волшебница Слома зло не даст совершить!
Всё блестящее любишь, как увидишь, крадёшь.
И с прогнившей душою распрекрасно живёшь!
Уготовила мальчику долю сирой бродяжки,
Под пинками, плевками, как бездомной дворняжке.
Но возмездье приходит, в дверь тихонько стучит.
Скромно истина входит, справедливость вершит.
В ком коварство и жадность, зависть–злобу рождает.
Плесень в сердце цветущая, разум прочь разъедает.
Лицемерье, двуличие чёрной тенью витают.
Подлость скверной покроет и в ворон превращает.
Триста лет тебе каркать, на судьбину роптать.
На помойках питаться, гниль и падаль глотать!
Тут царица ногами затопала, от гнева чуть не лопнула, на соловья набросилась:
— Кыш, отвратительная птица! Кыш! Я не ворона, я королева! Я не ворона, я королева, я кар…, я кар, кар…, кар…. — и у всех на глазах стала чёрными перьями обрастать, а вместо рук крыльями махать, так в ворону и превратилась.
До сих пор ворона по свету летает и всему миру доказать пытается, что она королева. И свою страсть ко всему блестящему так и не забыла, воровские повадки не утратила, как увидит, обязательно сопрёт.

Автор: Евгений Крымов

Сайт www.krimov-genry.ru