Конечно, я нарушил правила. Но гаишник был сам виноват,
потому что прятался за углом, и я его не видел, когда
выполнял свои замысловатые маневры.
— Капитан Яшин, ваши документы.
В руки капитана перекочевала книжица, нафаршированная
ламинированными корочками.
— Нарушаем, Сергей Андреевич. Через «сплошную»
развернулись, требования знака не выполнили. И все это на
мосту. Пройдемте, — и капитан понес документы к своей
машине. Самое обидное, что даже возразить нечего, а
потому, усевшись на пассажирское сиденье милицейской
машины, я спросил:
— Сколько, капитан?
— Сергей Андреевич, теперь все не так просто. Вы нарушили
три пункта правил, и по новому законодательству я не могу
от вас брать деньги за столь серьезный проступок. Мы
составим протокол, и решение будет принимать гражданский
суд.
Час от часу не легче. Надо будет потратить выходной,
отсидеть в очереди со старухами, торгующими у метро
самолепными пирожками, торговцами цветами и прочей
социально неопасной публикой. И я предпринял еще одну
попытку смягчить сердце капитана.
— Неужели такие тяжелые нарушения? Никак разойтись не
получится?
— Ну-у-у-у… если так, — капитан закатил глаза и предался
мечтаниям.
— Нет, таких денег у меня нету.
Капитан обиделся и снова застрочил в протоколе.
— А знаете, — вдруг «понесло» меня, — зря пишите.
Капитан недоверчиво на меня покосился.
— Вышел новый закон, и теперь за серьезные нарушения
сотрудников ГАИ обязали расстреливать нарушителей на
месте.
Лицо капитана вытянулось и он перестал писать.
— Где это вы слышали?
— Вчера по первому каналу передали, Дума утвердила,-
закрепил я успех.

Капитан отставил ручку и растеряно мял пальцами протокол:
— Как же это расстреливать-то?
— Понимаете, статистики подсчитали, что количество
погибших в авариях явно превышает расход людей во время
войны. Вот и решили, что если отстрелят злостных
нарушителей, людей гибнуть меньше станет. У вас есть
пистолет?
Капитан провел рукой по поясу и растеряно пробормотал:
— Нету.
— А как вы собираетесь выполнять свои обязанности?
Капитан минутку подумал и схватил рацию.
— Днестр, ответь Буруну.
— Днестр слушает, — заскрежетало в рации.
— Здесь нарушитель говорит, что Дума приняла закон, по
которому мы теперь их расстреливать без суда и следствия
можем.
В рации что-то пищало, скрипело, а потом вдруг голос
произнес:
— Он сам просит его расстрелять? Пьяный, что ли?
— Трезвый. Говорит, что платить нечем.
— Ну, таких точно стрелять нужно, — и голос пропал в
скрежете помех.
Капитан перевел растерянный взгляд от рации на меня:
— Вот видите! Коллега подтвердил. Какие проблемы, капитан?
Займите у кого-нибудь на полчаса табельное оружие. Когда
исполните гражданский долг, отдадите. Потом патрон
вернете.
По лицу капитана пробежала целая гамма эмоций:
— Знаете что, Сергей Андреевич, езжайте-ка вы отсюда.
Но меня было не остановить:
— Капитан, я нарушил правила и готов ответить по всей
строгости закона. Я полностью в вашем распоряжении и
никуда не поеду. Выполняйте свой долг.
Я взял микрофон рации, всунул в руку капитану и нажал его
пальцем тангенту:
— Просите у кого-нибудь пистолет на полчасика. Ну же,
смелее… — зашептал я, видя нерешительность собеседника.
— Говорит Бурун, — неуверенно начал капитан,- я в сорок
первом квадрате, кто рядом?
Отозвались двое:
— Я пятнадцатый.
— Здесь двадцать первый, что случилось?
Капитан глубоко вздохнул, и, отсекая в себе человеческое,
медленно с расстановкой произнес:
— Мне нужен на полчаса пистолет.
— Здесь двадцать первый. Никак нарушителя пристрелить
собрался?
— Я пятнадцатый. Мне Днестр говорил, будто закон новый
вышел.
На капитана было больно смотреть. Передо мной сидел
усталый человек, озабоченный свалившейся на него
проблемой.
— Вот видите, капитан, все уже в курсе, а вы сомневались.
Он снова поднес ко рту микрофон:
— А куда машину его девать?
— Я пятнадцатый. А что машина, хорошая?
Капитан посмотрел в мой техпаспорт:
— Жигули, семерка. Пять лет.
— Здесь двадцать первый. Бурун, ты не горячись, машина,
наверное, в доход государству пойдет. Вызовешь эвакуатор,
пусть на арестплощадку свезут.
— А труп куда? — лицо капитана уже пошло красными пятнами,
он, похоже, осознал, что хлопот значительно больше, чем
виделось вначале.
— Здесь пятнадцатый. Труповозку вызовешь, пусть сами
разбираются.
Вдруг эфир прорезал ясный и четкий командный голос
— Здесь дежурный. Что у тебя стряслось Бурун?
— Нужно расстрелять нарушителя.
— А-а-а, это ты Яшин? А утопить его не пробовал?
Капитан растерялся:
— Так ведь лед, товарищ майор.
— А ты его в прорубь.
Капитан сомнением осмотрел мои габариты:
— Не пролезет он, товарищ майор, большой очень.
— Хватит! Прекратить болтовню в эфире. Приступайте к
несению службы, после дежурства зайдете ко мне.
На капитана было больно смотреть:
— Вот видите, от вас сплошные неприятности. Забирайте свои
права и уезжайте отсюда.
И чтоб я вас больше не видел!
Последнюю фразу я уже слышал вослед, садясь в свою машину.
И не собираюсь я больше тебе попадаться. Глядишь, как бы и
на самом деле Дума не осчастливила милицию новым законом.
Чем черт не шутит.