Нельзя сказать, что я нинавижу бабушек. Но, справедливости ради, надо заметить, что также я не противник тех, кто пиздит бабушек. Как говорится не пиздите, да не пиздимы будете, бабушки-старушки блядь, ушки на макушке. Короче, к чему я клоню. Хоть мне и не нравица то апстаятельство, что моя соседка снизу, пианистка сраная, хуячит скрипичным ключом по батарее водяного отопления каждый раз, когда я начинаю пердеть, смеяца или петь слишком громко, но это еще не повод для того, чтобы намеренно затопить эту агрессивную тупую старую чирипаху, а когда она поднимется ко мне для разборок по этому поводу, типа случайно открыть дверь ногой и размазать пенсионерку по стенке падьезда. Я не такой. Я пиздец какой миралюбивый. Тем не менее, так уж повелось, что нисчастным божьим адуванчикам регулярно перипадает от меня на орехи. Чиста случайно, клянусь барадой пророка. Например, в шестнадцать лет, пиздую я как-то раз на тринировку по греко-римской борьбе. Тогда она почему-то называлась классической, но это к делу отношения не имеет, так, инфармация к размышлению. Я уже здоровенький кабанчик тогда был, несмотря на юные лета. Пиздую, значит, так целенаправленно, никого не трогаю, вдруг вижу, что у подвала, где наша секция борьбы распалагалась, хипеж стоит какой-то непонятный, местные жители чевой-то толкуца. Падхажу такой, любопытно стало, может пиздят кого? А для меня нет большего удавольствия, чем зазырить, как посторонние граждане чистят друг другу ебла. Так радосно всегда в такие моменты становица, что пиздят не тебя.
Ан нет. В центре крушка прямо на снегу валяеца вполне прилично одетая старушка.
Нет, не мертвая. Вполне живая еще, только пьяная в жопу. Как сейчас помню, еще подумал тогда, с хуя ли так с утра нахуячиваться? Вроде не День Канституции. На пьянь вроде тоже не похожа.
Тетки, что опступили ее, вроде соседками оказались. «О, говорят, Орел. Ты то нам и нужен. Видишь бабушке хуйово (ага, хуйово ей. То-то лыба до ушей). Помоги, парниша, хоть в подъезд ее занести, а то околеет старая, на таком морозе-то». Я им: «Не вопрос, жэнчины. Только мне помощник нужен. А то уж больно она у вас крупная, прямо танк, а не бабушка».
Через пару минут тетки выцепили из числа прохожих какого-то задохлика лет сорока. Я смотрю на этого бухенвальского рестлера и мне плакать хочеца. Люди мира, на минуту, встаньте… Ветер того и гляди, унесет чудака, а он в Носильщики Стокилограмовых Пьяных Бабушек подписываеца.
«Ну ладно, -говорю доходяге,- хватай ее за ноги, а верхнюю палавину я беру на себя»
Ладно, взяли, патащили. Бабка по ходу, до пенсии, наверна, работала прадавщицей мароженого, тяжолая, как наковальня, бля. У напарника моего ножонки стали подкашиваца. Да и мне, пиздец несладко. А еще и скользко до опизденения.
Тащили, тащили, вот и подъезд. Тут этот дистрофик вдруг ловко поскользнулся и подался резко вперед на меня, но ноги бабкины, сцука, не выпустил. Я от такой подлости с его стороны сам потерял равновесие и выпустил бабку тушку из рук.
Как же она уебалась… Вниз головой. Прямо о бетонный козырек, бля. При соприкасании ее затылка с козырьком раздался такой аглушительный хруст, что все разговоры теток вокруг нас резко прекратились.
Ебучий напарник все еще стоял с бабушкиными ногами в руках. Он посмотрел на бабулю, посмотрел в мои охуевшие падрастковые глаза, выпустил из рук бабулины ноги… Да как даст по газам! Как кролик Роджер, ей богу.
Я еще секунды две простоял в полном ахуе, после чего резко въебал за ним, крикнув на последок теткам какую-то чушь типа «Я его сейчас догоню!»
Догнал и перегнал, хули говорить. На измене потом еще дома недели две сидел, ждал, когда за мной придут суровые парни в штатском. Потом, канешна, падуспокоился и перестал носить накладные бакенбарды, но секцию греко-римской борьбы больше не посещал. Да ну ее- эту Классику.