Однажды Дашу позвал в гости Паша. Даша согласилась, потому что доверяла Паше: он был гомосексуалистом, а она — его конфидентом. Еще Паша регулярно давал ей денег на всякие развлечения, немного, но давал.

Паша уговорил Дашу отвезти некий пакет его приятелю. Пакет стоял в прихожей — трехрублевая сумка с ручками, битком набитая. Паша рассказал, что там одежда, которую приятель забыл наутро после пьянки. Сейчас парень заболел, и вещи ему срочно понадобились, а Паше самому некогда ездить через всю Москву.

Даша согласилась. Во-первых, она подозревала, что приятель — Пашин любовник, и они почему-то не хотят видеться. Во-вторых, Паша выдал ей двести рублей на такси — туда и обратно.

Сначала она зашла домой, потому что ей очень хотелось посмотреть, что же лежит в пакете — ее одолевали сомнения. На ощупь вроде бы тряпки, но вдруг?.. Однако выяснить не получилось: хитрец Паша завернул шмотки в два слоя непрозрачного полиэтилена и намертво заклеил скотчем. Даша оставила пакет в покое и подготовила экипировку для проезда.

Она и мысли не допускала, что двести рублей на такси будут использованы по назначению. О, нет! Она придумает что-нибудь получше. А проехать можно и бесплатно. Даша вложила одну в другую три полиэтиленовых сумки и опорожнила в получившийся мешок мусорное ведро. Сверху положила пустую коробку из-под итальянских туфель, красивую глянцевую коробку, способную кого угодно убедить в платежеспособности пассажирки.

С таксистами она связываться не рисковала, остановила частника. Доехав до нужного места (а находилось оно в Матвеевском), Даша высокомерно сообщила, что денег у нее при себе нет, она сейчас вынесет. А чтобы водитель не переживал, она оставит в залог сумку с дорогой обувью. Частник согласился, плотоядно поглядывая на коробку: туфли стоили больше, чем он запросил за провоз. Расчет Даши оправдался: едва она вошла в подъезд, взвизгнули покрышки и частник умчался вдаль. Хихикнув, Даша поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь.

Ей открыл хмурый мужик, лет сорока пяти на вид, совершенно не похожий ни на гомосексуалиста вообще, ни на Пашиного любовника в частности. Даша слегка испугалась. Мужик без лишних слов пригласил ее в квартиру, принял сумку и поставил в уголочке. Затем помог Даше освободиться от верхней одежды и выдал приличного вида домашние шлепанцы. При этом он по-прежнему не произносил ни слова, будто был глухонемым.

Затем он крепко взял Дашу за руку и повел в комнату. Там стоял круглый деревянный стол без скатерти, на нем — две бутылки водки, тарелка с объедками, блюдце с окурками папирос, несколько грязных стаканов, один — наполовину наполненный. Кроме стола, там же был облезлый диван с сальными пятнами и три табуретки. Вместо штор использовались газеты. И над всем этим великолепием блистала хрустальная люстра.

Даша испугалась. А кто бы на ее месте не испугался? Она последними словами проклинала Пашу, но понимала, что проклятиями делу не поможешь. Надо как-то выбираться.

Мужик заставил ее сесть на диван, сам опустился на табуретку и придвинул к себе стакан с водкой. Даша на всякий случай рассказала ему, какие у нее есть крутые знакомые из центровых. Мужик молчал. Глазел на ее грудь. Даже про водку забыл.

— Я вчера откинулся, — вдруг брякнул он, не отрывая взгляда от ее груди. — У меня бабы восемь лет не было. Я заплачу.

В деньгах Даша нуждалась всегда, но сомневалась, что они у мужика есть. Нет, он поизгаляется и убьет. Это же у него на лбу написано. А от трупа только идиот избавиться не сумеет. Ведь никто ж не знает, что Даша сюда поехала. Кроме Паши. Но предатель Паша будет молчать. И вообще они все в сговоре, не иначе.

— Ты бы меня угостил сначала, — высокомерно сказала Даша. — Я ж тебе не девочка с панели, привел и сразу в койку.

Мужик обрадовался. Схватил пустой стакан, бутылку. Бутылка была запечатанной, зубами ее открыть не получилось, тогда мужик, ругаясь, отковырял пробку вилкой. Собрался налить. Тут-то Даша его и остановила:

— Ты стакан-то вымой! Мало ли кто из него пил…

Мужик убрался на кухню. А у Даши в кармане лежала полиэтиленовая ампула с клофелином. Для истории не важно, как это лекарство у нее оказалось, важно лишь, что несколько капель клофелина, добавленные в водку, «вырубают» здорового мужчину на несколько часов. Несколько драгоценных секунд Даша убила на то, чтобы вилкой проделать отверстие в ампуле. У нее дрожали руки, и в любую секунду мужик мог вернуться.

Наконец отверстие появилось, и тут на кухне прекратила журчать вода. Даша изо всех сил стиснула пальцами скользкие бока ампулы. Тонюсенькая струйка ударила в стакан с таким отвратительно громким писком, что Даша едва тут же и не умерла от ужаса.

Мужик в коридоре захохотал.

— Пукаешь? — игриво уточнил он.

— Да, извини, приперло что-то… — Даша охотно уцепилась за подсказку. — А где тут сортир, не знаю. Но ты мне потом покажешь, да? Мне еще ванну принять нужно, привести себя в порядок…

— Я не брезгливый, — ощерился мужик.

— Зато я — брезгливая. Мне так надо.

— Да иди. Только разденешься здесь. И одежду мне оставишь.

Делать нечего, Даша сняла с себя все, включая трусы. Мужик сунул ей в руку чистый стакан, наполовину налитый водкой. Даша сглотнула, как воду. И замерла, потому что свою водку мужик так и не тронул. Только глазел на Дашину грудь.

— Выпей, — приказала ему Даша. — Может, ты меня отравой какой напоил, чтоб я тут кони двинула, а ты над трупом надругался.

Мужик насупился, но водку выпил. Даша поднялась:

— Я в ванну.

— Угу…

Он сидел неподвижно, глядя ей вслед, и Даша зашла в ванную, пустила воду. В этот момент в коридоре послышался шум. Выглянув в щелочку, она обнаружила, что пришло еще четверо таких же громил. И в этот момент в комнате мужик с грохотом свалился с табуретки на пол. Все кинулись туда.

Даша схватила какой-то старый халат, висевший на крючке рядом с полотенцами, выскочила в коридор. Входная дверь была не заперта, ее даже не захлопнули. Повинуясь наитию, Даша схватила привезенный ею пакет, так и стоявший у стеночки, и вылетела на лестничную клетку.

Она не чувствовала октябрьского холода, когда в развевающемся халате без пояса и в шлепанцах неслась к шоссе. За ней, она слышала, уже была погоня. Наверное, можно было бы спрятаться в кустах… только Даша совершенно не знала этот район, да и думать было некогда.

Шоссе пустовало, как в первый день создания мира. Время-то приближалось к двум часам ночи… Даша готова была кричать от страха и понимания своей незавидной участи. Мужики приближались, и тут на шоссе показались приветливые огоньки фар. Даша побежала навстречу.

Удивительно, но машина остановилась. И Даша прыгнула в нее, крикнув водиле:

— Куда-нибудь подальше и побыстрее!

Еще удивительнее, что после таких слов водитель ее не высадил немедленно, а нажал на газ.

— Они тоже поймали машину, — спокойно сказал он через несколько секунд. — Едут за нами. Тебе куда?

— Все равно, — процедила Даша сквозь зубы, вывернувшись всем телом и вперив взгляд в две такие злобные светящиеся точки позади: фары преследующей машины.

Какое-то время они мчались по шоссе, а затем спаситель Даши нырнул в боковой проезд, еще несколько раз повернул и въехал во двор жилого дома.

— Быстро выходи, — скомандовал он Даше. — И помоги мне.

Он выскочил вслед за ней, запер машину, вынул из багажника тяжелый брезент. За несколько секунд они кое-как накрыли машину. И успели заскочить в подъезд в ту секунду, когда двор осветился фарами преследующей их машины.

Водитель вызвал лифт, затащил внутрь Дашу, нажал на кнопку девятого этажа и, почти сразу, кнопку «Стоп».

— Теперь — тихо, — приказал он.

И сел на корточки. Даша переминалась с ноги на ногу, но затаила дыхание, когда услышала в подъезде голоса погони. Мужики — их было не то двое, не то трое — потоптались, прошли по лестнице до девятого этажа, согласились с версией, что лифт сломан, и решили, что девка не здесь.

Однако бдительный спаситель Даши отменил боевую тревогу только через час.

Вышли на улицу.

— Ты вообще где живешь? — спросил он.

И тут Даша разглядела, что спас ее редкостной красоты молодой парень. У него были светлые волосы и огромные глаза. А черты лица, при всей их правильности, казалось, просто не могли сложиться в злобную харю.

— Меня зовут Гоша, — улыбнулся он.

— А меня — Дарья…

Конечно, Даша сказала, где она живет. И Гоша отвез ее домой, и даже проводил до квартиры. От чая он благородно отказался, сославшись на то, что она устала, ей сейчас надо в горячий душ и под теплую перинку, отсыпаться. Он ограничился обещанием позвонить ей вечером и пригласить в ресторан.

И только оставшись одна, Даша обнаружила: она ухватила не ту сумку, которую ей вручил Паша. В этой, завернутый в половую тряпку, лежал пакет анаши.

Утром она сорвала гнев на Паше. Она высказала ему все, что думает о таких подонках, как он. Паша возмущался вместе с ней, уверял, что он и понятия не имел, он даже не подозревал… да если б он знал… Он много чего говорил, но потом заплатил ей пятьсот рублей за моральный и физический ущерб. Отдав деньги, невинным тоном поинтересовался: а куда делся пакет, который она утащила из той квартиры?

Даша устроила ему истерику, притащила специально сохраненные халат и шлепанцы, швырнула их ему в лицо и сказала, что больше ничего не брала. Паша гадливо отбросил тряпки и предложил ей еще пятьсот рублей. Даша согласилась и отдала ему траву, потому что все равно не смогла бы продать ее дороже. Потом она проводила Пашу до дороги, где он поймал машину. Даша обомлела: за рулем оказался тот же самый мужик, которому она накануне подсунула ведро мусора вместо туфель! Она благоразумно отвернулась, и услышала, как частник потребовал с Паши деньги вперед.

Вот так Даша за одни сутки заработала тысячу двести рублей. О своей одежде, оставленной в Матвеевском, она не жалела, потому что юбку и куртку взяла поносить у подруги, а все остальное было не очень-то новым.

Да, а Гоша оказался сыном дипломата. Он самозабвенно любил Дашу, и она почти уже захотела за него замуж, когда он взял и покончил с собой.

Даше было очень обидно.