Летом 1982 года я приехал на геодезическую практику в Братскгэсстрой. В те времена это была гигантская контора с численностью персонала около 80 тысяч человек и сферой интересов аж до Аляски. Мотаясь с нивелиром по всей восточной Сибири, я постоянно натыкался на пересказ одной и той же истории, произошедшей незадолго до этого и, видимо, нашедшей сильный отклик в сердцах суровых ГЭСстроителей.

Практика штука долгая. Что бы хоть как-то скрасить серые будни, я занялся реконструкцией происшествия, выслушал множество версий и даже встречался с друзьями знакомых очевидцев события.

Случилось это глубоко в тайге, где-то в приамурье, где рубили просеку под будущую высоковольтную ЛЭП. В данном случае <рубили> — просто языковой штамп, не несущий смысловой нагрузки.

Поясню для сугубых интеллигентов: никому, даже в дурном сне, не приходит в голову этот лес рубить и, например, продавать. Его просто давят огромными тракторами и сгребают в стороны. Там этого леса примерно на два государственных долга России, но кому это интересно? Разве что каким-нибудь японцам:

Валит лес бригада человек десять, живут в балке на деревянных полозьях, в полной изоляции от суетного мира. Примерно раз в две недели к ним прилетает вертолет — привозит продукты, увозит пострадавших и т.д. Уйдя просекой вперед на километр-два, подтаскивают все своё хозяйство — балок, котёл и фляги с самогоном. Так и живут, простой суровой жизнью: молитвы, медитации: Был в той бригаде один мужик — детина, говорят, здоровенный, не боящийся на свете ни бога, ни чёрта, ни советской милиции. Только одно повергало его в трепет — уколы. От одной мысли, что кто-то может живому человеку иголку под кожу пихать, он синел на глазах и пытался падать в обморок. По этой причине он категорически отказывался от энцефалитных прививок. Жить, однако, хотел. Я думаю, какой-нибудь янки спасовал бы перед проблемой, но не таков русский мужик! Покумекав, он изобрел простой и гуманный способ: обнаружив на теле кровопийцу он брал пучок спичек, чиркал их о коробок и быстренько, пока головки не прогорели, прижимал к пострадавшему месту. Мило, не правда ли?

Так бы и дожил огнепоклонник до глубокой пенсии, если б не беда — впился ему клещ прямо в пах (прошу прощения у дам за столь интимную подробность). Что делать? Собственно, способ известен, но вот место: Надо пояснить для дам, что орган этот довольно чувствительный, и у пострадавшего возникли сомнения, сможет ли он сам, своей рукой: Жить, однако, хотелось по-прежнему, да и времени терять нельзя. И он обратился к коллегам — кто поможет, как не родная бригада? Быстренько собрали консилиум, разработали план операции и приступили к лечению.

В это время к бригаде приближался МИ-2 — плановый рейс со жратвой и прессой (для растопки). На борту экспедиции, кроме обычного груза, находилась инспекция из конторы — несколько милых конторских дам бальзаковского возраста, что-то там нужно было обмерить или сосчитать. К тому времени просека ушла несколько вперёд, балок перетащили, а приличной площадки еще не подготовили. Пилоты, не особо разбираясь, плюхнулись на ближайший пятачок примерно в километре от балка.

Вертолетчики — естественно — радостно схватили двухдулки и рванули в тайгу предаваться единению с природой (благо, сезон не охотничий). А наши дамы неспешно посеменили в сторону балка. Подходя к объекту, инспекция слегка забеспокоилась: белый день, а тут тишина, трактора молчат, людей не видно:

Диспозиция в этот момент была примерно такова: на пороге балка, сделав ножки циркулем, лежит на спине голый детина. Причем, его верхняя половина находится в балке, где группа добровольцев держит его за все выступающие части тела. Нижняя половина страждущего на свежем воздухе, поближе к свету. Причинное место свисает с порога, за ноги аккуратно придерживают два ассистента, а на карачках перед операционным полем стоит главный целитель с пучком спичек в руке. Все внимание бригады спасателей, естественно, на пораженный орган. Дальше — внимание! — счет пойдет на секунды! Итак: Хирург чиркает спичками : Из-за угла выруливают наши дамы и тупо смотрят на эту картину : Врач-гуманист подносит факел к пострадавшему органу: Спасаемый орет на всё приамурье. Бабушки визжат как поросята. Бригада падает на пациента, пытаясь спасти балок от разрушения: Слегка возгорается растительность на этом самом органе — её тушат нежными хлопками заскорузлых ладоней. Сценка, да?

Я отдал бы все на свете, что бы в этот момент заглянуть в глаза почтенным дамам! Да что там говорить, я дал бы в два раза больше, что бы узнать, что они себе подумали? Ну, в самом деле, что они видят? Что это? Лесной притон для юных извращенцев? Экзекуция повара за пересол вчерашней каши? Садомазохистский психоз в восточной тайге? Или что-то ещё покруче? А? Во всяком случае, бабушки что-то поняли. А поняв, на форсаже рванули к вертолету. К тому времени, эскулапы, осознав, что жизнь клиента вне опасности и вспомнив,что тут что-то визжало, кинулись догонять инспекцию.

Дамы, заметив за спиной толпу потных мужиков, поддали ходу. Говорят, ничто так не окрыляет бегущего, как крики «Стой!» за спиною. Короче, упали они уже возле вертолета, где и были накрыты бригадой гуманистов. Тут и объяснились.

После этого бригада ещё минут сорок ловила по тайге вертолетчиков, увлекшихся единением с природой.

А потом пилоты гнали свой МИ-2 на всех парах до ближайшей больницы, так как от пережитого потрясения одной инспектриссе сделалось несколько нехорошо.