История реальная из источников, не подлежащих сомнению. Главный герой — ныне преуспевающий и известный человек, поэтому имя вымышлено, остальное достоверно.

В конце семидесятых Василий работал санитаром в Первой градской или Склифе. Как-то раз в его дежурство привозят, как сейчас модно выражаться, ВИП-персону, какой-то палестино-иорданский партизан (у СССРа тогда с ними очень теплые отношения были, только что в попку не целовали), подстреленый подлым израильским агрессором, весь в коме и бинтах. Ну наши светила бились с ним часов сорок с гаком, вынимали из него осколки с пулями, короче драка за ценную жисть была не на шутку, а за орден Ленина минимум. Ну вроде все, сверхсложная операция закончена, доктора курят, недостреленный борец в палате под капельницей припухает (в себя не приходит). Ну а Василий, кстати, несмотря на имя, внешность имеет, скажем прямо, явно семитскую, в этой самой палате моет полы, просто моет пол и все, ему на Ближний и Дальний восток, и политическая обстановка похер, потому как до стипендии как до Китая раком, а до зарплаты столько же только пешком.

Моет пол, тут агрегат, где пульс и все такое (монитор, кстати, там не только электрокардиограмма, но много еще других показателей), который к больным присоединен, как-то запищал, забулькал, захрюкал. Боец освобождения Низалижной Палистины зашевелился, ожил короче. Василию интересно, студень исчё ведь, он со шваброй подходит ближе, типа

пол трет, ну и посматривает — че там мигает так интересно, и чего там Вася в койке шевелится. И тут боец открывает глаза — вполне осмысленный взгляд, ну немного прих*евший от анестезии. Ну Василий, не долго думая и брякнул (вроде нос (нр), кудрявый парняга) как для поддержки:

— ШАЛОМ! и улыбнулся.

Не знаю, о чем подумал боец (плен, МОССАД, пытки).